Adam Jensen × Адам Дженсен Deus Ex × Бог Из
I never asked for this.
Возраст: 38 лет		Раса: ауг		Прототип:David Gundy
Место рождения: вполне возможно, что в той же самой лаборатории, где в раннем возрасте и был улучшен. Ориентация: все слишком сложно.			Деятельность: агент Интерпола, агент Джаггернаута. Навыки и Способности: Стандартная подготовка бойца спецназа + тренировки интерпола. Ауги: киберпротез ног (бесшумная ходьба). кожи (кратковременная маскировка). Спины (модификация Икар - безболезненное приземление с высоты выше 10-ти метров. Усилитель рефлексов. Система Тайфун). Руки (Пробивание стен, оптимизированная мускулатура - я могу носить холодильники!!!XD. Удаленный взлом. Наноклинок. Отдача от выстрелов). Туловище (имплантат замкнутого дыхания с хим. фильтром). Глаза. Голова (Инфолинк, социальный корректор, взлом(захват, скрытность);
♦Общая информация
О Жизни. I spoke to god today, And she said that she's ashamed. What have I became, what have I done? Жизнь человека - это гонка. И если на секунду остановиться и задуматься о том, что мы делаем, то картина, нарисовавшаяся в итоге  мыслительного процесса, вряд ли нам понравится. В основе своей лежит ложь.  При этом, чтобы вскрыть эту ложь, нужно настолько глубоко влезть в свои раны, что чаще всего человек останавливается из-за боли, которая все нарастает и нарастает, и под конец может стать совсем невыносимой. Всегда проще остановиться и свернуть, чем дойти до конца. На протяжении тридцати лет я считал, что люди, которые меня вырастили - мои биологические родители. Я не говорю о том, что настоящие они или нет, потому что они меня вырастили, и кроме них у меня никого не было. Но это лишь вершина айсберга, самая малая ее часть, которая едва заметно плывет над водой. Как оказалось, с момента рождения и до пяти лет я был, считай, что младенцем из пробирки, созданным ради экспериментов. Мне повезло, я выжил благодаря людям, которые устроили пожар, чтобы спасти детей, вовлеченных в проект. Они бежали со мной и стали мне единственной семьей, которую я помню. Мутация же, которая была следствием экспериментов с того момента, никак не давала о себе знать, вплоть до событий 27 года. Но о них мы поговорим потом. Пожалуй, служба в полиции была единственной частью моей жизни, в которую не просачивалась ложь, не считая волокиты и всех с ней связанных дел. «Все лгут» - пожалуй, тот, кто это сказал, был гением. Несмотря на то, что спецназ был в тот момент второй семьей, все закончилось не то, что печально, а совсем дерьмово. Было ли дело во мне или системе, которой я случайно перешел дорогу? Ответа нет. Есть только запись в личном деле, которая полностью перечеркнула мою карьеру и возможности дальнейшего трудоустройства. Но было в то время и что-то хорошее. Или, вернее сказать, кто-то хороший. Ее звали Меган, Меган Рид. В тот момент мне казалось, что хотя бы с ней у меня будет все прекрасно. Но я ошибался. И эта ошибка, пожалуй, была самой большой из всех, что я когда-либо совершал. В двадцать шестом году, через три года после разрыва с Рид, я начал работать на Шариф Индастриз в роли начальника физической безопасности. Можно было думать, что моя бывшая рекомендовала меня Шарифу из-за чувства вины, но, как мне кажется теперь, она преследовала совершенно другие цели. Жизнь снова решила, что мне слишком скучно, после того, как я отработал в компании год. В двадцать седьмом году Шариф вместе с Рид был готов выступить в Вашингтоне, чтобы представить новый продукт, избавляющий аугов от нейропозиновой зависимости. Тогда я был уверен, что опасаться нечего. Но забыл просчитать один момент – организовав Форт Нокс в Вашингтоне, штаб-квартира компании в Детройте была уязвимым местом. Им и воспользовались Тираны, вырезая всех причастных к разработкам Меган, включая ее саму. Это был первый раз, когда я умер. Повезло ли мне? Вряд ли. Единственное, что я помню тогда - это выстрел в голову и темноту. Затем проснулся в своей квартире. Полностью аугментированный и больше похожий на ходячий танк, чем на человека. А затем были шесть месяцев виски, сигарет и посланных к чертям собачьим мозгоправов. К такому нельзя подготовиться и уж тем более принять, плача в жилетку того, кто вроде как тебя понимает. Пожалуй, звонок Шарифа по поводу атаки на завод был действительно лекарством от всего этого. И вот теперь, с того самого завода начал вырисовываться сам айсберг. Похищенные, а не убитые ученые, попытки завладеть разработками компании Шарифа, подрыв доверия к аугментированным людям. Череда событий, которая привела меня на Пангею. Станцию, построенную в сердце Арктики. Это стало концом и началом. Концом Киберренессанса и началом темных веков, где люди почти перестали доверять друг другу. Тогда мне и открылась правда и о том, что, только благодаря модифицированному ДНК, мое тело не отторгало все то количество протезов, что мне установили. Об этом знал и Шариф, об этом знала Меган, чем и воспользовалась, чтобы создать то самое лекарство. Виноват ли во всем я или тот, кто это со мной сделал? Шариф, который не рассказал мне правду? Бывшая, которая стремилась то ли сделать мир лучше, то ли получить нобелевскую премию? Мои родители, которые так же, как и Шариф, решили, что мне так проще будет жить? Проще? Становится ли жизнь проще, если вокруг тебя все лгут, а ты сам вынужден умереть дважды? Из Арктики в новый мир меня вернул Притчард. Так же как и я -  бывший глава безопасности Шариф Индастриз, только он заведовал информационной безопасностью. Теперь мир был против таких, как я. Даже новые работодатели и коллеги полностью не доверяли мне. Доверия нельзя получить, не заслужив его делом. А у меня за пазухой была другая правда, которую теперь уже я превратил в ложь. К тому же, после Пангеи в моей памяти зияла огромная черная дыра, как будто там разорвало снаряд Тайфуна. Но одно я помнил точно – Иллюминаты. Те, кто руководит этим миром, скрываясь в тени. Это стало новой целью в жизни, ради которой я готов был разрываться на два фронта. С одной стороны – Джаггернаут, группировка, которая выступала против Иллюминатов, под руководством Януса. С другой – Интерпол и оперативная группа 29. Возможность перемещаться по всему миру и следить за каждым. Да, они не доверяли мне, но и я не доверял им. В первую очередь Миллеру, слишком много тайн скрывали морщины на его лице. Прага стала моим новым домом. До инцидента город, который был раем для аугов, но после превратившийся в ад. Ранее развитый центр, а теперь гетто для модифицированных, где раз за разом случаются террористические атаки. Приехав туда, я не думал, что попаду в эпицентр новых событий. Снова жизнь загоняет шар в лунку, забывая предупредить меня об игре. Дубаи, станция Ружечка. С одной стороны никакой связи, но затем картина проясняется. И тут были Иллюминаты. События развиваются с такой скоростью, что даже модифицированный, я не успеваю спасти всех. Снова. Гибнут тысячи людей, гибнут делегаты. Удается спасти Миллера, но мир все больше вязнет в хаосе. Марченко убит, но впереди все еще слишком темно, чтобы увидеть, что за чудовища там живут, сверкая глазами и когтями. В Прагу я возвращаюсь в состоянии, будто мне снова прострелили голову и оставили подыхать под обломками из железобетона. О людях. Was there such a time where I didn't stand alone? Was there ever a time and how would I have known? Говорят, что все отношения начинаются с конфликта, а все люди на земле знакомы друг с другом через шесть рукопожатий. Никогда не проверял – правда это или нет. Людей слишком много в жизни человека, но каждый, так или иначе, чем-то вспоминается, вызывая каждый свои эмоции. Иногда, сидя по вечерам на диване в винтажном стиле и держа в руке выдержанный виски, я задумываюсь о том, что я один против целого мира. Паранойя, не иначе. Когда ты обычный человек, то жить проще. Только в редких случаях задумываешься о том, что на уме у того, с кем ты говоришь. Эффект самообмана, который рассеивается, как только получаешь в свое распоряжение социальный корректор. Картина становится такой четкой, что хочется запереться в квартире и не выходить. И когда это чувство одиночества достигает своего апогея, на ум приходят те, кого я, так или иначе, встречал. Тех, кто сформировал меня таким, какой я есть: - Родителей, которые хоть и не дали мне жизнь, но научили жить. Воспринимать мир, его краски. Переживать детские синяки и ссадины из-за того, что свалился с велосипеда. Ни раза за свою жизнь я не задумывался о том, что они могут быть не родными, а чужими. - Меган и то время, что мы провели вместе. Я все еще помню ту самую вазу и то, как Кубрик пытался ее разбить. Ссоры, примирения и те несколько свиданий, что у нас были. - Отряд спецназа. Пускай некоторые и сбились с пути, а другие продолжают поступать так, как считают нужным и верным. Эти люди показали мне другую жизнь, начиная с полицейской академии и заканчивая Мексикотауном. - Шарифа, который не только поверил и принял, но в какой-то степени попытался и стал кем-то вроде второго отца. Мудрый, но таящий много секретов за улыбкой. Пример для подражания, который стремится к своей цели и достигает ее. Пожалуй, вся вера в людей, что есть во мне, была перенята у него. - Френсис. Ситуация, как в анекдоте, когда в бар заходит военный и технарь и начинают спорить. Вот только наш бар - это инфолинк, а общение выражается в вечном – Притчард, сказанным с разной интонацией от приторной, до еле слышно шипящей. А в ответ - нечто ершистое и недовольное. - Вацлав Келлер.  Когда я вошел в его мастерскую, то думал – меня ждет второй Френк. Но оказалось все наоборот. Слишком наоборот, потому что иногда я не успевал за потоком информации, которую он на меня выдавал буднично-веселым тоном. Было трудно верить Чешскому доктору по аугам, но после того, как он откопал во мне Титан, подозрения испарились. И дело было не в том, что его, как и любого торговца, волновала репутация, а в том, что он был правда обеспокоен тем, что я чуть не сдох. А, может, все дело было в самих аугах, которыми я напичкан. Перебирая в мыслях всех этих людей, я понимал, что действительно не один и не буду один. Они здесь, просто стоит открыть дверь, которую я сам закрывал раз за разом, уходя от прошлого и стремясь к лучшему будущему, которое закрывало дверь передо мной. Может, стоило наконец остановится? Или все же нет, потому что те, кто становился мне дорог отдавали свои жизни ради ничего. О вредных привычках. Is there peace beyond the rage? Cause I've been digging my own, digging my own grave. Говорят, что характер человека формируется под действием людей, что его окружают, и состояния его психики в тот или иной момент. Так получилось, что тот человек, которым меня растили родители, был лишь фальшью. Настоящий ли я сейчас или играю роль, в которой меня хотят видеть? Я делаю и поступаю так, как меня учили в детстве, процеживая это через призму событий, к которым меня, так или иначе, привели поступки. Я доверяю людям ровно настолько, насколько они доверяют мне, но можете сами судить, насколько люди доверяют железному дровосеку, который к тому же работает на интерпол. Иногда кажется, что близкие друзья - это сигареты и выпивка, которые должны меня разрушить, убить, но этого меня лишили, вживив искусственные легкие и имплантат защиты жизни. Бухай и кури сколько хочешь и без последствий. Мечта алкоголика ровно до того момента, как понимаешь, что забыться таким образом ты не можешь. Мечта для того, кто решил сломаться, но чисто физически что-то не дает этого сделать. Иногда, кажется, что жизнь - это планета Земля, а ты - Титан, который ее держит. В другие дни - что твоя преданность кому-то - это величайшая глупость, но с этим ничего не поделать. Жизнь таким слепила: быть преданным и ошибаться снова и снова. Иногда, смотря в зеркало, хочется снова и снова бить его на куски, потому что даже спустя столько лет все еще не привык к себе новому. Удобно быть орудием смерти, но ровно до того момента, как кровь и кишки застревают в горле и хочется выблевать все, что проглотил за прошедшую жизнь обратно в ближайшей подворотне. Я никогда не просил того, что даровала мне жизнь, но теперь приходится мириться с тем, что имею, и приспосабливаться к тому, как стремительно меняется мир, полный новых технологий и в один день потерявший над ними безграничную власть.
♦Дополнительно
связь с вами: я уверен в том, что буду там, где я нужен. Знак Бэтмена никто не отменял! Пробный пост I Jensen. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла Люди часто говорят, что их жизнь – Ад, часто не понимая, что конкретно это значит. Люди часто говорят, что все плохо и не станет уже лучше, только хуже. Люди говорят, что если чего-то сильно захотеть, то это получится. Люди говорят… Арктические воды должны были быть обжигающе холодными, но они таковыми не были. Когда ты уже почти не человек, то перестаешь ощущать так, как они. Если открыть глаза и увидеть, то изображение предстанет в виде тонущей станции, которая полыхает огнем. Люди говорят, что всегда можно спасти всех, когда как на деле оказывается, что спасаешь только себя. А тех, кому повезло, ну… им просто повезло. Вживленный инфолинк трещит белым шумом, сквозь который пытается кто-то пробиться. Люди говорят, что никогда нельзя сдаваться, но сейчас очень хочется. Едва открыв глаза, оптику заливает вода, а на экране проступают очертания ошибок и кодов. Система перезагружается. Уходит некоторое время, чтобы добраться до обломков. Люди говорят, что если ты веришь в свою мечту, то она сбудется. Чужие мечты рушатся здесь и сейчас, погребенные подо льдами. А то, что осталось лишь хаос в глазах людей, который где-то там, на материке спасают себя, своих родственников и детей. Люди говорят, что цель оправдывает средства. Смотря на свои руки, после всего, что случилось можно понять, что это и правда, так. Но оправдывает ли средства цель, если в итоге ничего не вышло? Погибшие люди, тонны лжи и предательства, недоговорок и жизнь, которая в итоге больше никогда не будет прежней? Оправдывает, просто потому что опыт, он всегда опыт и не важно - хороший или плохой. Люди говорят, что завтра будет лучше, чем сегодня, но наступит ли это завтра вообще, потому что ни спасателей, ни пилота на горизонте не видно. Заряда хватит не на такое уж и долгое время, а что будет потом? Инфолинк продолжает трещать и когда рука уже тянется, чтобы не то выдрать, не то отключить, голос, наконец, приобретает знакомые очертания. С той стороны слышаться колкости, за которыми, - можно не гадать, - стоит облегчение. Если отвечает – значит жив. Но что значит жизнь, если все ради чего можно было оставаться на этом свете, погибло? Ответ звучит вяло и сухо, потому что устал. Устал спасать, бежать, побеждать. Устал пытаться играть в Бога, который рано или поздно заберет всех, даже тех, кто не верит. Устал от навязанной жизни, потому что в противном случае уже сидел бы где-то там, - неважно в Аду ли, или в Раю, - пил виски и курил сигареты, от которых у других начинается приступ не то кашля, не то чего еще. Люди говорят, что спасение придет всегда, даже когда мы перестаем надеяться. Но нужно ли было это спасение, которого не просил? Когда заряд кончается, приходят сны, не похожие на сны обычных людей. Здесь всегда темно и только оранжево-золотые полосы кода вырисовывают картинки из прошлого. Как будто попал в собственную память, которая стала картотекой. Все по полочкам, на своих местах. Спасение ли это от жизни, в которую не хотел возвращаться? Люди говорят, что всегда найдется тот, кто поддержит, но разве умершие могут поддержать? Наверное, могут, иначе не объяснить, почему вокруг кладбище, а перед глазами надгробие. Все еще хочется верить в то, что когда-то давно этой женщиной двигало не желание прославиться, а что-то иное. Более приземленное, человеческое. Любовь? Нет, лучше уж привязанность, чем фальшь, которой пичкают друг друга люди. Рядом тот, кто превратился в тень. Голос в инфолинке и лицо на экране. Люди говорят, что доверие нужно заслужить, но на деле оказывается, что все проще. Или труднее, это как посмотреть. Паранойя – она не лечится. Особенно когда тебе раз за разом доказывают – люди не заслуживают доверия. Но тому, кто спас, вытащил не только из ледяного плена, но и с того света, можно доверять? Недосказанные мысли порождают ответы и задают еще больше вопросов. Больше похожие на спам, чем на реальное решение проблем. Голос, который преследовал все дни, что лежал в больнице, прикованный к койке. Люди верят в то, что у каждого в этой жизни есть вторая половина. Было не важно, когда они это поняли. Переход от одного к другому был таким простым, но никто особо не заморачивался. Они просто были вместе, в одной квартире, что располагалась, терялась на улицах Лондона. Как будто жизнь действительно дала второй шанс. Второй шанс на более прекрасное, прозаичное будущее, в котором все еще были Иллюминаты, но теперь на одном плече сидел Интерпол, а на другом Джаггернаут. Все хорошо. Говорит все тот же привычный голос Фрэнка. Только сейчас он звучит не в инфолинке, а вполне себе в реальности но звучит настолько же фальшиво, как будто проиграли запись, сделанную под дулом пистолета. И это не убеждает ни в чем, потому что после того события аугментации не сбоят, а вирус пущенный безумным ученым полностью стерт из системы. Недоверие всегда рождает паранойю. И паранойя эта была у них одна на двоих. Вот только сейчас чужие секреты вызывали еще больше беспокойства, особенно когда на четыре дня все погрузилось в такую тягучую тишину, что впору было думать о том, что оглох, или же наконец идеальная система пришла в негодность, после очередного обстрела оружием разного калибра. Жизнь никогда не дает испытаний больше, чем ты можешь пережить в это люди верят. Но глядя на очередное бессилие врачей сам не верил в эту чушь. Особенно в часть про пережить, потому что трупов за спиной было больше, чем у всех спасителей в белых халатах вместе взятых.  Был мясником, убийцей и преуспел в этом. Сейчас все задания сводились к обычной фразе, приказу, который скорее отдают собаке - Фас. И шел, вычищая ангары, скрытые базы и не оставляя никого после себя. Последнее, что видели эти люди перед собой - черные руки, которые были до плеч покрыты кровью. И об этом Притчард не знал, как и о многом другом. Нельзя жить во лжи, так говорят люди, когда пытаются объяснить, что в конце концов все пойдет через жопу, если не хуже. При этом происходит это ровно в тот момент, когда ты этого не ждал, наслаждаясь пришедшей в норму жизнью. И ничего точно не может быть нормальным, когда кухня перевернута верх дном, а Фрэнк находится как будто в эпицентре взрыва с порезанным лицом. Он боится и это улавливает не только КАСИ, но и нечто другое. Подарок, который унес с собой из Антарктиды и о котором так же умалчивалось, даже когда выжить в очередной бойне на задании было невозможно. Я вижу, что по твоей щеке течет кровь. Люди запрограммированы верить в лучшее, даже если все идет, как будто наступил судный день. Верить в лучшее становилось все проще, находясь в одной квартире с Фрэнком, но сейчас лучшее решило повернуться спиной, являя взору свою оборотную сторону. Все настолько же плохо, насколько и хорошо и все зависит от того, насколько ты позволяешь себе видеть. А видит человек всегда только то, что хочет видеть. Черные пальцы касаются чужого лица и стирают с него кровь. Система вырисовывает карту квартиры и указывает все нужные точки, в которых есть возможность найти все необходимое. Берет любовника за руку и ведет в ванную, по пути собирая все необходимое, потому что в таком состоянии отпускать куда бы там ни было - плохая идея. Они поговорят об этом позже, но так или иначе Притчард все равно никуда не денется. Ему никто этого не даст, потому что тот, другой, уже выработал план, благодаря которому его носитель потеряет то единственное, чем действительно дорожит. Когда все вокруг внезапно обесценилось, ты крепко держишься за то, что действительно твое. Фрэнк был чем-то большим, чем просто бывший коллега и напарник и дело даже не в сексе, который был охрененно хорош. Не говори глупостей. Ты был здесь, когда я сходил с ума после переделки в ауга. Ты был здесь, когда я пытался покончить с жизнью бегая за Меган. Ты был здесь, когда я чуть не сдох в Антарктиде. И ты действительно думаешь, что я дам тебе уйти просто потому, что ты разнес мою кухню? Ты настолько мне не доверяешь? Люди верят в то, что им не нужны крылья, когда рядом есть те, кто упасть не даст. И уже просто поэтому сажает Фрэнка на край ванны и начинает обрабатывать рану на щеке. Она легче при ближайшем рассмотрении, но все же чертовски глубокая. Зашивать не придется, но след может остаться. Шрамы красят мужчин, о чем тоже говорят люди. Вот только ему нужен был Фрэнк в его первозданном виде, а значит стоит предпринять все усилия, чтобы он таким и остался. Руки раз за разом касаются чужой щеки, обрабатывая и закрывая щеку повязкой. Осознание того, что ему настолько не доверяют больно колит в груди, отчего снова шевелится тот другой. Но у него все еще достаточно много силы воли, чтобы сдерживать то неизведанное, что получало выход на каждом новом задании. Здесь ему было не место. И в чем конкретно заключалось это здесь было определить трудно. Здесь - в этой квартире, что было определенно точно. Или же на Земле, как планете. Но в любом случае когда пришлось справляться не только с отвращением к себе, но и с вязкой субстанцией, что теперь почти заменяла протезы, личное отошло на второй план. По большей части благодаря самому Фрэнку и в этом никто никому не врал. На свете должен быть тот, кому от тебя будут нужны только две вещи: чтобы все у тебя было хорошо и что бы ты был жив. В этом они всегда были солидарны друг с другом, еще тогда, когда только начали работать вместе, оставаясь на расстоянии звонка. А теперь, если ты все еще не хочешь от меня сбежать, расскажи все, что произошло. Только с самого начала, пожалуйста.